выпили; на какое-то время воцарилась тишина, которую робко нарушил Жакмор:

– Я бы не стал с вами говорить о том, что вам и так хорошо известно и вряд ли вызывает хотя бы малейший интерес, но вчерашнее зрелище в деревне меня просто поразило. Люди здесь какие-то странные.

– Вы находите? – спросил Ангель.

Вежливо, но, судя по интонации, без особенного интереса.

Жакмор запнулся.

– Да, – сказал он. – Я нахожу их странными. Но полагаю, что их образ мыслей станет мне понятным, когда мы познакомимся поближе. А потом, и где-нибудь в другом месте я бы удивлялся ничуть не меньше. Ведь мне, новоявленному, все в диковинку.

– Вне всякого сомнения, – рассеянно согласился Ангель.

Перед окном пролетела какая-то птица. Жакмор проследил за ней взглядом.

– А вы, – сказал он, внезапно меняя тему разговора, – конечно же, не желаете пропсихоанализироваться?

– Нет, – ответил Ангель. – Конечно же нет. Да я и неинтересен. Я – заинтересован. А это не одно и то же.

– Чем? – полюбопытствовал Жакмор, предпринимая чудовищные усилия для поддержания разговора.

– Всем и ничем, – сказал Ангель. – Жизнью. Мне нравится жить.

– Вам везет, – прошептал Жакмор.

Он залпом выпил то, что оставалось в стакане.

– Хорошая штука, – заметил он. – Я могу налить еще?

– Будьте как дома, – сказал Ангель. – Не стесняйтесь.

Снова воцарилось молчание.

– Пойду проведаю вашу жену, – сказал Жакмор, поднимаясь. – Ей одной, наверное, скучно.

– Да-да, – сказал Ангель. – Разумеется. Потом зайдите за мной, я возьму машину, и мы вместе поедем за кроватками.

– Я быстро, – сказал Жакмор.

Он вышел из комнаты и направился к лестнице. Тихонько постучал в дверь Клементины, дождался разрешения войти и не преминул им воспользоваться.

Клементина с младенцами лежала на кровати. Два – справа, третий – слева.

– Это я, – подал голос психиатр. – Пришел справиться… Вам не нужно ничего?

– Ничего, – отрезала она. – Скоро будут готовы кровати?

– Должны быть уже готовы, – ответил Жакмор.

– Какие они из себя? – спросила она.

– Мм… – промямлил Жакмор. – Мне думается, что он их сделал, скажем, сообразно своим представлениям. Два места по ходу движения, а третье – против.

– Одно место побольше? – встрепенулась Клементина.

– Я ему сказал, – осторожно уточнил Жакмор.

– Вы хорошо устроились? – спросила Клементина после небольшой паузы.

– Очень хорошо, – заверил ее Жакмор.

– Вам не нужно ничего?

– Ничего.

Один из засранцев поморщился и заворочался. У него в животе что-то шумно и гулко бултыхнуло, обезьянья рожица разгладилась. Клементина улыбнулась и похлопала ребенка по животу.

– Ну-ну, у моего мальчика колики.

Заскулил второй. Клементина подняла глаза на настенные часы, потом перевела их на Жакмора.

– Мне пора кормить, – объявила она.

– Я вас оставлю, – прошептал Жакмор и бесшумно вышел.

Клементина взяла младенца на руки и принялась его разглядывать. Это был Ноэль. Его губы кривились и стягивались в уголках рта, оттуда просачивался дрожащий скрип. Она быстро положила его на кровать и обнажила грудь. Приложила к ней ребенка. Он начал сосать и чуть не поперхнулся. Тогда она резко отняла его от груди. Тоненькая струйка молока описала дугу и попала в упругую округлость. Недовольный Ноэль громко закричал. Она поднесла его к груди, и он, продолжая поскуливать, жадно засосал. Она вновь отстранила его от себя.

Он яростно завопил. Клементине стало даже интересно. Она проделала это снова. И так еще четыре раза. Взбешенный Ноэль захрипел и внезапно начал задыхаться. Его лицо приняло лиловый, почти фиолетовый оттенок. Уродливо перекошенный рот растянулся в немом крике, по почерневшим от злости щекам потекли слезы. Перепуганная насмерть Клементина затормошила ребенка:

– Ноэль, Ноэль, ну что ты…

Она заметалась по комнате. Еще немного, и она позвала бы на помощь, но в этот момент Ноэль перевел дыхание и снова завопил. Дрожащими руками она быстро сунула ему грудь. Он моментально успокоился и засосал, причмокивая губами.

Она провела ладонью по покрывшемуся испариной лбу. Она больше никогда не будет этого делать.

Насытившись, Ноэль оторвался от груди. Сглотнул, отрыгнул и почти сразу же погрузился в сон, прерываемый время от времени тяжелыми вздохами.

Взяв на руки последнего, она почувствовала устремленный на нее его взгляд. Ей стало не по себе от тревожной глубины широко раскрытых глаз этого чуждого божка с завивающимися волосками на макушке. Он улыбался странной понимающей улыбкой.

Пришел его черед. Иногда он прекращал сосать и пристально рассматривал Клементину, не выпуская, но и не заглатывая кончик соска.

Когда он закончил, она положила его слева от себя и повернулась спиной. Потянулась и медленно погрузилась в зыбкую дремоту. Хлипкие посапывания укачивали. От пеленок исходил кислый запах пота. Сон получился кошмарный.

XIV

Ангель вывел машину из гаража и остановился, поджидая Жакмора. Тот задержался, любуясь чудесной картиной: фиолетовое море, дымка с проблесками неба, цветы и деревья в саду, белый ладный дом посреди этой пестрой оргии.

Жакмор сорвал маленький желтый цветок и сел в машину. Автомобиль был старым, канадской модели, не очень удобным, но зато надежным. Крепкий кузов был открыт нараспашку, борт держался на двух цепях, и свежий воздух свободно циркулировал в кабине.

– Какой пейзаж! – воскликнул Жакмор. – Какие цветы! Какая красота! Какие…

– Да, – отозвался Ангель.

Выехав на пыльную дорогу, он поддал газу. Поднявшееся за машиной облако сразу же опустилось на губчатую траву, к которой Жакмор уже успел привыкнуть.

На обочине стояла коза и голосовала рогами. Ангель затормозил.

– Залезай, – сказал он животному.

Коза запрыгнула в машину и устроилась в кузове.

– Они все катаются автостопом, – пояснил Ангель. – А так как мне совсем незачем ссориться с крестьянами…

Свою фразу он так и не закончил.

– Понятно, – ответил Жакмор.

Чуть дальше они подобрали свинью. Перед самой деревней животные соскочили с машины и побежали к своим фермам.

– Когда они ведут себя спокойно, – добавил Ангель, – им разрешают гулять. А если нет, то их наказывают. Бьют. Или запирают. А то и съедают без суда и следствия.

– А-а-а… – протянул оторопевший Жакмор.

Ангель затормозил у столярной мастерской. Они вышли из машины. В маленькой приемной стоял длинный ящик, в котором лежало едва прикрытое старой мешковиной худое и бледное тело подмастерья, обрабатывавшего накануне дубовую балку.

– Есть кто живой? – крикнул Ангель и постучал по столу.

Появился столяр. Как и вчера, из мастерской доносился стук. Не иначе как очередной подмастерье. Хозяин вытер нос рукавом.

– За кроватями приехал? – спросил он Ангеля.

– Да, – ответил тот.

– Ну, забирай, вон они, – сказал хозяин и махнул рукой в сторону лестницы.

– Помоги мне, – попросил Ангель.

Они скрылись за дверью. Жакмор отогнал жирную жужжащую муху, которая кружила над мертвенно-бледным лицом ребенка.

Ангель с хозяином погрузили разобранные на секции кроватки в машину.

– И этого с собой захвати, –